Избранные киносценарии 1949—1950 гг. - Павленко Петр Андреевич (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Дементьев нахмурился:
— Тем более, какое имели вы право приходить, если меня нащупали…
— Нащупали не вас. Этажом ниже явочная квартира немецких коммунистов. Но гестапо, как всегда, перетрясет весь дом.
— Понимаю. Наружного наблюдения за домом нет?
Марта покачала головой:
— Нет! Боятся спугнуть. Полагаются на опытного провокатора.
— Так, надо уходить. — Договаривая последние слова, Дементьев снял с вешалки китель. В коридоре послышались шаги фрау Лене.
— Значит, дома все благополучно? — громко сказал Дементьев. — Я очень рад, а отец?
— Отец, как всегда, нездоров, — Марта слегка сюсюкала. — А мама ничего…
Фрау Лене остановилась около дверей комнаты майора Курта Юниуса и послушала: в конце концов все прилично. Она постучала и, не дождавшись ответа, вошла в комнату.
— Ах, извините, господин Курт, — фрау Лене старалась быть любезной. — Мне пора в магазин. В пансионе никого нет. Если будут звонить, откройте, пожалуйста, дверь.
— Разумеется! Разумеется, фрау Лене!
— Благодарю вас, благодарю. — Фрау Лене бросила благосклонный взгляд на Марту и вышла из комнаты.
Несколько секунд, пока слышны были в коридоре ее грузные шаги, царило напряженное молчание. Дементьев и Марта прислушивались. Хлопнула входная дверь. Быстрым внезапным движением Марта подалась вперед и прижалась головой к груди Дементьева. Дементьев обнял ее. Марта подняла лицо. Слезы стояли у нее в глазах: так долго она лишена была дружеского участия, не видела ни одного близкого лица.
— Вы были в Москве, Алексей Николаевич? — тихо спросила Марта.
— Был, — ответил Дементьев.
Трудно было сейчас узнать Марту. Все в ней стало другим. Даже жесты не напоминали о холодном, сдержанном равнодушии, с которым она двигалась по особняку Ванзее. Даже черты лица казались другими. Нос был какой-то более курносый, а уголки губ подняты кверху. Ничто не напоминало о презрительной маске, которую она носила все время.
— Ну, что мой Борька? Только правду, Алексей Николаевич!
— В порядке, в порядке… — Дементьев улыбнулся. — Здоров, перешел в пятый класс, хулиганит, девчонок за косички дергает. Просится воевать…
— Перешел в пятый класс! — Марта сжала руками щеки. — В пятый класс… Совсем большой.
— Бабушка тоже здорова, — Дементьев старался подчеркнуто спокойным голосом помочь Марте. — Ухаживает за Борькой отлично. В этом можете не сомневаться. Я ей звонил из Москвы.
— Спасибо, Алексей Николаевич. — Глаза Марты так сияли, что у Дементьева нехватило духу остановить ее. — Ну, что наши? Как Кузнецов? Как Петр Иванович?
— Петр Иванович вернулся. Побывал у чорта в зубах и вернулся, а вот Коля, — Дементьев сделал маленькую паузу, но лгать не хотелось, — Коля погиб…
Оба помолчали.
— Маша… — Дементьев посмотрел на часы.
— На фронте лучше, Алексей Николаевич. Там даже умираешь среди своих. Я часто мечтаю о фронте.
— Тяжело, Машенька. Я знаю. — Лицо Дементьева было грустно, но голос звучал твердо. — Что поделаешь? Таковы условия нашей работы. Нам поручено жить и работать среди врагов, и мы должны жить среди врагов и улыбаться им…
— Вот этого я никогда не делаю.
Марта широко улыбнулась.
Дементьев улыбнулся ей в ответ.
— Это я знаю, Маша, — сказал он. — У нас очень мало времени. Но раз уж вы пришли ко мне… — Он усадил ее на стул. — Когда американцы думают встретиться с Круппом?
— Они едут к нему в четверг.
— А вы?
— Ну, как же без меня! Кто будет заботиться об их драгоценных жизнях?
— Нам поручено узнать все, что возможно, об этой встрече…
— Постараюсь.
Скромная и твердая интонация в голосе Марты снова заставила Дементьева одобрительно кивнуть.
— Имейте в виду, Люнес, личный камердинер Круппа, уже давно работает на американцев.
— Какие-нибудь подробности? — спросила Марта.
— Весьма скудные. Он встречался семь лет назад с американским резидентом здесь, в Берлине, в кафе «Империаль».
— Это все? — Марта задумалась.
— Да.
— Маловато. Ну что ж, — Марта встряхнула головой, брови ее были нахмурены, — постараюсь довольствоваться этим…
— Я горжусь вами, Маша. А теперь… — Дементьев снова посмотрел на часы.
— Что… Пора?
Дементьев кивнул.
— Не хочется уходить. Я так давно не видела человеческого лица. Ну! Иду!
Марта поднялась.
— Маша! Я вижу, вы все время думаете о людях там, внизу.
— Вы тоже о них думаете. Ведь это же коммунисты. Предупредить бы их.
Марта пристально смотрела в глаза Дементьеву. Дементьев покачал головой:
— Маша! Вы не имеете права рисковать.
Складка легла между бровей Марты. Она подумала несколько секунд.
— Знаю… — сказала она. — Мы не имеем права рисковать. До свиданья. — Она мягко улыбнулась и протянула руку Дементьеву. — Так и не успела расспросить вас про Москву. Что, много снегу в Москве?
— Снегу? Снегу много… — Дементьев поцеловал ей руку и заглянул в глаза. — О! Если бы Кальтенбруннер увидел сейчас ваше лицо…
— Не увидит.
Марта отступает на один шаг, и постепенно на ее лицо наплывает маска полного равнодушия. Углы губ опускаются, глаза щурятся, становятся холодными. Метаморфоза эта так поразительна, что даже у привыкшего ко всему Дементьева слегка расширяются зрачки.
— До свидания, Курт. Рада была повидать тебя.
Снова во рту у Марты неизменная сигарета. Она чиркает зажигалкой, прикуривает и медленно направляется к двери.
Узкие марши ведут вниз. Марта спускается медленно. Перед ней дверь со скромной табличкой «Доктор Карл Кресс. Зубные болезни». Шаги Марты замедляются.
Она открывает сумочку, вытаскивает маленький блокнот. Карандаш торопливо бежит по бумаге, выводя печатные буквы.
Остановившись перед дверью, она секунду медлит, затем опускает записку в ящик для писем и быстро уходит.
Прихожая зубного врача Карла Кресса. Карл подходит к ящику и вынимает записку.
— Мне не показалось, — говорит он. — У дверей кто-то останавливался.
Карл разворачивает записку. Печатные, наспех нацарапанные буквы: «Квартира известна гестапо. Шульц провокатор. Уходите немедленно».
Зиберт берет записку из рук Карла и читает ее. Они переглядываются.
— Что это? — спрашивает Кресс. — Провокация?
— Возможно, — медленно говорит Зиберт, — но надо немедленно уходить.
Карл пожимает плечами:
— Шульц?..
По лестнице бегом спускается Дементьев.
Карл Кресс подходит к двери, хочет открыть ее. В этот момент в ящик для писем падает новая записка. Карл отпрянул. Он недоуменно смотрит на Зиберта, протягивает руку и достает записку. Затем открывает дверь и выглядывает на лестницу. Никого нет. Они читают записку, напечатанную на пишущей машинке. Всего два слова: «Уходите немедленно».
Карл и Зиберт молча смотрят друг на друга.
Темная машина стремительно неслась по пустынному шоссе.
За рулем «Майбаха» Марта. Ее лицо холодно-равнодушно. Рядом с ней Гарви. На заднем сидении удобно расположился сенатор Хейвуд.
Впереди поперек шоссе стояли две машины. Возле них фигуры в штатском.
Марта, пристально вглядываясь вдаль, спокойно сказала:
— Они ждут нас.
Гарви потянулся за оружием.
Тем же равнодушным тоном Марта остановила его:
— Оставьте оружие. Если понадобится, стрелять буду я.
Подъехав к ожидавшим их машинам, Марта резко затормозила.
Два человека в штатском отделились от черной машины и подошли к ним.
Один из них открыл дверцу.
— Рейхслейтер Борман просит вас перейти в его машину.
Гарви вопросительно посмотрел на сенатора.
— Пойти мне с вами?
Второй человек, стоявший около машины, улыбнулся так же любезно, как и первый.
— Простите. Вы можете не беспокоиться, — сказал он.
Хейвуд медленно вылез и, размахивая руками, пошел к автомобилю, перегораживавшему дорогу. В глубине, у задернутого занавеской бокового окна, сенатор разглядел человеческую фигуру. Он открыл дверцу и сел в машину. Черный автомобиль быстро помчался по шоссе. Вслед за ним, не отставая, шли две другие машины.
